Freitag, 9. Dezember 2016

Книга "Регент Марина" или "Наша служба и опасна и трудна"



     Клирос - удивительное место. На нем мы обретаем возможность служить Богу. И на клиросе мы можем найти вторую половинку - настоящую, всепоглощающую любовь. И тогда смысла станет больше - служение, окрашенное и любовью к Богу и любовью друг к другу, становится воистину цельным. Птица не летает на одном крыле. Вот и регент Марина, герой повествования, не смотря на все попытки лететь на одном крыле в своем клиросном служении обрела любовь всей жизни...И полетела по-настоящему.    

СКАЧАТЬ КНИГУ "Регент Марина" или "Наша служба и опасна и трудна"
Часть I
Часть II


Montag, 24. Oktober 2016

Любовь исправляющая

Любовь исправляющая


Господь так нас любит! Просто представить себе невозможно. Можно лишь немного ощутить это прикосновение Божественной любви. Если душа чуткая, если жизнь ее поддерживается регулярно в лоне православной церкви, путем молитвы, принятия церковных Таинств, чтением Евангелия и иных душеполезных текстов, то она становится очень чуткой к прикосновению Божьему.
Мы – дети. А Господь – наш Отец. И, как ребенок, который сделал что-то не так, если этот ребенок привык перечить, будет упрямиться и все равно делать по своему не смотря на то, что родители сказали «так не надо, а надо так», так и душа не будет слышать Бога, исправляющего неверные поступки и даже мысли. А если ребенок послушлив, он сделает так, как говорят родители, так и душа сразу отреагирует, и человек поймет, что он не верно поступил, помыслил и принесет плод покаяния, исправив и мысли и поступки.
Прикосновение Божией любви чаще всего ощущается именно через моментальное исправление нас. Чем более Господь нас любит, чем более чутка душа, тем более быстрее Он вмешается, если мы что-то не так мыслим, делаем. Иногда это происходит настолько быстро, что даже становится страшно – Господи, насколько Ты близко. Он тут же скажет: «Ей, дщерь моя дорогая, ты забываешься, носик задираешь, себе приписываешь то, что Я тебе даю. Давай-ка я тебя сейчас оставлю». И оставляет. И понимаешь, что не можешь сама. И бежишь к Отцу: «Господи, помоги! Зачем Ты оставил меня? Я не могу без Тебя. Прости меня, что я подумала, что сама все делаю, что возгордилась».
Но если душа не чуткая, нет в ней веры, нет в ней церковной жизни, молитвы, то она не сможет ощутить прикосновение Божией любви. Тогда человек подумает совсем наоборот, что ему просто мешают действовать, как он хочет, он будет искать виновников, и будет находить их, тех, кто на самом деле совсем не виновен. И он будет слеп и не будет винить себя, потому что душа не чуткая, потому что она затемнена гордыней и тщеславием. Тогда и Господь отходит и не показывает Свою любовь так явно через исправление, потому что такой человек говорит: «Господи, не мешай мне, отойди, я сам». Как подросток говорит родителям: «я уже взрослый, я уйду из дома, вы мне не нужны, не лезьте в мою жизнь». Родители печалятся. И Господь печалится. Родители ждут возвращения неразумного дитя. И Господь ждет, когда тот, споткнувшись уже о более огромный камень, и наделав океан ошибок, все же поймет, что нет, не могу я без Тебя, Господи, помоги мне.
Человек взрослеет и со временем понимает, что родителей надо слушаться, и понимает это чаще уже действительно в зрелом возрасте и уж совсем отчетливо понимает это после смерти родителей и часто плачет, часто бывает слишком поздно, тогда начинает человек раскаиваться и думать, как много он сделал неправильно. Ведь у родителей есть невидимая интуитивная связь с ребенком, даже, когда он уже не ребенок.
Так и душа, чем более она наполнена духовными плодами, то есть более взрослая, тем больше она становится послушлива Богу, тем лучше человек начинает понимать, в чем в его жизни проявляется воля Божия. Но, будет очень печально, если человек поймет все только после смерти (телесной). Если после смерти родителей у детей есть возможность принести покаяние за ошибки, то после смерти телесной у души такая возможность отсутствует.
Слава Тебе, Господи! Ты нас настолько любишь, что сразу же спешишь исправить  малейшую ошибку, как те родители, которые мгновенно спешат поднять упавшего ребенка. Только бы мы обращались к Тебе и были чутки душой к Твоей любви.  

Какая связь с клиросом, спросите вы?
Такая же прямая, как абсолютно с любой жизненной ситуацией. Но поскольку тематика у нас клирос, то лучше привести наглядный пример в данной области.
Несет человек клиросное послушание, допустим, проводит службы, он регент. Был он «младенцем» в свое время в этой сфере, была у него сначала непростая учеба, затем начались первые службы, практика, море новых неизведанных проблем, море ошибок. И всегда он призывал на помощь Бога, не надеялся он только на себя, понимал, что на это место его поставил Господь, и все способности Господь ему дает (это таланты), и трудности преодолеваются с помощью Бога. И звал он всегда Бога своего: «Господи, помоги мне! Господи, не оставь меня! Господи, помилуй!». Господь помогал, и не смотря на трудности, на ошибки, всем было хорошо и радостно: певчие его любили, прихожане и священники хвалили. А регент всю похвалу относил Богу.
Прошло время, и стал регент «взрослым» и решил, что теперь все он может, что достаточно уже напрактиковался, за плечами сотни проведенных служб, через разные ситуации он прошел, и знает, как решить любую проблему. Решил в себе, что сам он все может теперь делать и перестал Бога о помощи просить. В трудной ситуации он надеялся лишь на себя, на свои знания и опыт. Вроде и решал он сам все проблемы, не призывая больше Бога, но как-то они сложно стали решаться: то со священником конфликт, то на певчих накричит, да и у самого мира в душе не было. Но он находил всегда виноватых во всех трудностях, а про себя считал, что он молодец, все делает правильно. Тут певчие не спели, тут священник не тот возглас дал, алтарник не тот прокимен прочитал, и погода плохая тоже была виновата. Лишь он сам всегда молодец. Господь по старой привычке еще пытался помочь ему, даже когда тот не просил, но это было безрезультатно, потому регент уже не слышал Бога и сердце его было ослеплено собственной гордыней и тщеславием.
Конец этой истории уже сами додумаете.   

Dienstag, 18. Oktober 2016

Ищите Бога на клиросе

Ищите Бога на клиросе


Рассуждая о правильности церковного пения, многие пытаются найти некую чуть ли не математическую формулу – вот так нужно сделать, чтобы было музыкально идеально. Или задаются вопросом, что сделать музыкально, чтобы было идеально. Певчих пытаются привести к единому знаменателю – только такие певчие должны петь (вот список того, что у них должно быть: профобразование, вокальная постановка, дикция и т.п.), а вот такие не должны петь. Странно то, что вера в таких списках часто стоит (если вообще стоит) где-то на последнем месте.
Но церковное пение – это не математическая задача, которую можно решить путём применения формул и это – не юридическая проблема, решение которой можно отыскать в законах.
Церковное пение – это прежде всего молитва. Это – слово. Это каждый раз прямое общение с Богом-Словом. Особенно, что касается Божественной литургии, во время которой совершается главное церковное Таинство Евхаристии, явного снисхождения Слова на землю. На этой службе происходит то, что человеческому разуму непостижимо – соединение двух миров – земного и небесного, настоящего и будущего вечного, который становится в момент литургии настоящим. Ведь литургия даже не включена в богослужебный временной цикл (годовой, суточный, недельный), потому что она – вне времени. Это великое и непостижимое таинство милости Божией, снисхождения Божественного мира (милость мира) посредством Жертвы (Сына Божия Иисуса Христа), Тела и Крови Которого мы причащаемся. И она снисходит на весь мир, вне зависимости от того, участвуют отдельные лица непосредственно в самой литургии или нет, верующие они или атеисты. Господь даёт всем эту милость. Ты только приди… Святые отцы пишут, что мир будет существовать пока совершается литургия. И он существует благодаря литургии. Это объективная реальность, не зависящая от субъективного восприятия конкретными людьми.
Так отчего же мы пытаемся подвести как само церковное пение, так певчих под какие-то исключительно земные рамки, не учитывая небесной составляющей, решить проблемы пения исключительно музыкальным путём? Ведь священник проводя литургию, не руководствуется только полученными знаниями, не обращаясь к Богу, надеясь лишь на самого себя. Первое, что он делает перед возгласом «Благословенно Царство Отца и Сына, и Святаго Духа», он испрашивает помощи у Бога (молитва «Царю Небесный» и далее). Клирос не является исключением, потому что певчие непосредственно участвуют в литургии, они в диалоге со священником. Откуда у нас такое понимание, что мы не должны просить у Бога помощи? Почему считаем чуть ли не постыдным перекреститься перед началом службы, и сказать хотя бы «Господи, благослови»? Ответ очевиден – это шепчет лукавый. Но зачем мы поддаёмся? Мы боимся показать перед другими свою мнимую «слабость» (допустим, регент перед певчими). Мы полагаем, что тем самым они будут думать, что он неуверенный в своих силах человек, раз обращается к Богу. Но так думать – это безумие. Ведь ничего мы в жизни своего не имеем, и ничего не умеем хорошего делать без Бога. Через вопрошение Божьего благословения мы можем напротив быть своего рода апостолами (к примеру, воцерковлённый верующий регент перед не воцерковлёнными профессиональными певчими). Последние лишь думают, что всё делают только своими силами, и Господь не открывает им, что это не так, потому что они не смогут пока принять, открыть им это не вовремя могло бы погубить их веру прежде всего в себя, в свои способности. Но придёт время и они поймут, что в них действует сила Божья.
Я ловила себя на том, что когда провожу службу, я думаю слишком много о музыкальном (во время чтения Часов я уже думаю, какой дам тон на первую ектению, во время чтения Евангелия – я соображаю, как сейчас возвысит звук священник, придёт ли он в нужную мне тональность для следующей ектении, будет низко, высоко и т.п., тем самым слова Евангелия проходят мимо меня). Но кто-то мне шепнул: «попробуй не думать о музыкальном, о тональности, просто отойди от этого и слушай текст Евангелия, музыкальное приложится». Я попробовала, честно скажу, это было не просто. Но получилось. Я всеми своими душевными или духовными силами пыталась сосредоточиться только на тексте Евангелия, забыть на этот момент, что я веду службу, стать просто тем обычным людом, который более две тысячи лет назад слушал Живого Христа. И действительно, когда я первоочередной задачей поставила – внимание Слову и слову, то Господь дал то, что нужно было по музыкальной части, без малейших моих усилий и дум на тему тональности. Это как и написано: не заботьтесь о том, что есть, пить и т.п., а ищите Царствия Божьего, а остальное приложится тогда (Мф, 6: 31-33).
Мы пытаемся решить музыкальные проблемы исключительно музыкальными методами и удивляемся, почему не получается. Но мы забываем, что церковное пение – это не просто пение любое, оно не поддаётся только мирским музыкальным законам. Поя Богу, мы забываем призвать Его на помощь. Мы будем упорно ломать мозг, думая, что же ещё надо сделать, чтобы достичь нужного результата, я ведь человек разумный, но не воззовём к Творцу. Что ж, человек разумный, будь настолько разумен, что вспомни, что над тобой существует Высший Разум и обратись к Нему. Иными словами – просите помощи у Бога, не надо решать всё только земными знаниями. Это то же самое, когда учёные пытаются объяснить бытие только лишь научными методами, но многие из них в итоге сталкиваются с Высшим Разумом, понимают это и говорят «да здесь наука бессильна», многие даже к вере приходят. Или врачи, которые, применяя медицинские методы, не достигают результата, но вдруг происходит нечто, не поддающееся понимаю с точки зрения медицины, и разумные из них, «терпя поражение», соглашаются и говорят, да здесь действие свыше (известно множество примеров помощи святителя Луки). Но это нечто не само произошло, а по молитве, потому что кто-то попросил помощи у Бога через ходатайство святого.
Многим, конечно, не хватает веры, и они будут упорствовать и утверждать «так не может быть!». Не поступаем ли мы часто при попытках улучшить церковное пение именно сразу по последнему методу? Не утверждаем ли так же, что не может быть молитвенного пения без красивых аккордов, без хорошей вокальной позиции, и что Ангелы никак с нами петь не могут?
Может и ещё как могут! Тогда, когда человек обращается к Богу. Потому что Господь даёт и красоту аккордов, и всё и даже более, что необходимо для церковного пения, и чего не достигнуть только музыкальными методами.
Для Бога ведь никакого труда не составляет сделать так, чтобы абсолютно каждый хор пел, как ангелы. Но Он медлит. Почему? Потому что нет действия от человека, нет обращения к Нему, нет ответа на Его милость, нет хваления (Жертву хваления). Зато есть наша самость, наша самоуверенность в профессионализме. А к Богу пусть взывают те, «левохорные», они же не такие учёные, как мы. Но Господь терпелив, Он дождётся и таких упрямцев. И именно для Того Он позволяет петь им в храме, чтобы они рано или поздно почувствовали Хозяина, сердцем приняли веру. Для «левохорных» в свою очередь тоже полезно поупражняться в любви и смирении, чтобы искоренить из сердца высказывания вроде «ах, ну я зато верующая», научиться всё покрывать любовью. Чтобы не быть, как тот сын, который вознегодовал, когда вернулся в отчий дом его блудный братец. Что отец сказал? Сын, ты всегда со мной и всё моё – твоё (Лк, 15: 27-32).
Любая позиция, когда человек превозносит свои способности, будь то профессионализм либо вера неправильна. И то, и другое является даром Божьим. Никто из нас ничего своего не имеет, кроме греха. Им лишь только и можем «хвалиться», а остальная похвала Богу, и к Нему же за помощью тех проблем на клиросе, которые сами решить не в состоянии.
Впрочем, лучший ответ находим у святителя Игнатия Брянчанинова: «Истинный талант, познав, что Существенно-Изящное - один Бог, должен извергнуть из сердца все страсти, устранить из ума всякое лжеучение, стяжать для ума евангельский образ мыслей, а для сердца евангельские ощущения. Первое дается изучением евангельских заповедей, а второе - исполнением их на самом деле. Плоды дел, то есть ощущения, последующие за делами, складываются в сердечную сокровищницу человека и составляют его вечное достояние. Когда усвоится таланту Евангельский характер, - а это сопряжено с трудом и внутреннею борьбою, - тогда художник озаряется вдохновением свыше, только тогда он может говорить свято, петь свято, живописать свято».
И далее:
«Престань скитаться, как в дикой пустыне между зверей, в плотском состоянии, среди разнообразных страстей! Войди во Двор Христов вратами - покаянием и плачем. Этот плач родит в свое время радость, хотя и на земли, но не земную. Духовная радость - признак торжества души над грехом. Пой плач твой, и да дарует тебе Господь воспеть и радость твою, а мне услышать песни твои, возрадоваться о них и о тебе, о них и о тебе возблагодарить, прославить Бога. Аминь».
И пусть не будет понято написанное так, что следует отбросить все музыкальные приёмы для достижения прекрасного церковного пения, а лишь так, что музыкальные приёмы не принесут результата, если не будут основаны на стремлении к Богу, на всём том, как написал святитель Игнатий.
Помоги нам Господь!

Mittwoch, 12. Oktober 2016

Благодать

Благодать


Я не знаю, что это. Это нечто неведомое человеческому разуму, это неизвестное, но очень приятное. Нет, это даже не описать никакими человеческими словами. Может быть это благодать? Да, может быть она.
Это всегда чувствуешь после очередной проведенной регентской службы. Когда я просто пою, такого нет. Есть тоже приятное, но не такое.
Я могла бы подумать, что это мне Господь даёт лишь пока, как начинающему регенту, как даёт новоначальным инокам, чтобы они не сбежали от сложностей духовной борьбы из монастыря, но нет, не могу так сказать, потому что знаю, что мне про это рассказывали другие регенты, у которых за плечами множество проведённых служб. И они всё равно это чувствуют. А ещё от этого начинаешь всех любить, тебя переполняет огромное чувство любви…
А может это есть, потому что сам так чувствуешь. Потому что отдаёшь себя этому делу без остатка, и Господь отвечает тоже. Но ведь и когда просто пою, то тоже отдаю, но такого не испытывают.
Ах, поймут меня только те, кто хоть раз оказался на регентском месте (по доброй воле, по собственному стремлению души). Жаль, что это нельзя объяснить и описать. Желаю всем такого! 

Dienstag, 11. Oktober 2016

О молитвенном пении на клиросе


О молитвенном пении на клиросе 

В ответ на статью Дмитрия Сиверса «О молитвенном пении на клиросе» захотелось написать (Дима, прости).
Не могу согласиться полностью с критериями автора о молитвенном пении.
Совершенно согласна, что нельзя молитвенное от не молитвенного распределять по принципу «обиход» или «авторское». Но мне показалось (надеюсь, что это правда только показалось), что статья была исключительно в защиту авторского, и немного умалила обиход (если это не так, Дима, прости ещё раз).
Теперь давайте просто вдумаемся в понятие «молитвенное пение». Ключевое слово – «молитва». Что такое молитва? Молитва – это такое состояние души, когда она с общается с Богом. Разве может песнопение само по себе нести в себе такую функцию? Оно не может общаться с Богом, само песнопение не может посему пребывать либо не пребывать в молитве, соответственно подходить под понятие «молитвенность» или «не молитвенность». Разве здесь можно поставить какие-то критерии в отношении просто произведений? Именно в части «молитвенности». Думаю, что нет.
Кому доступна молитва, этот великий дар общения с Богом? Человеку, соответственно певчим. Поэтому молитвенность произведения может определяться только лишь исполнением произведения, наличия в нём молитвы. Тогда произведение будет звучать молитвенно (не само оно молитвенное, оно звучит молитвенно), когда исполнители его молятся. И тут уже во многом становится не важно, обиходная это Херувимская, подобны или произведения Архангельского, Веделя и т.п. Чистотой аккордов молитвенность тоже никак нельзя определить. Можно очень чисто петь, но при этом сухо, как инструмент просто выдавать верные ноты. Где же тут молитвенность? Это будет просто красивая передача звуков, но не молитвенность. А если певчие стараются, но не могут спеть идеально чисто, но при этом после службы люди подходят и хвалят. Что это? Они молились. Им сами Ангелы помогали.    
Почему я слышу подобны, к примеру, в одном из монастырей Москвы и умиляюсь и аж до мурашек и стоишь, как свечка и молитва певчих способствует ещё более моей собственной молитве? И отчего же те же самые подобны не трогают мою душу в ином месте, хотя, казалось бы, всё чисто исполнено? 
Так же почему душа моя, которая пребывает в молитве на службе, вдруг чувствует, что её словно камнем сейчас ударили, а внутри всё вздрагивает оттого, что донесся истошный соло-визг сопрано и уже не то что молиться не получается, а хочется бежать из храма, потому что он превратился в этот момент в оперу, только аплодисментов не хватает? А спели, между прочим, всё очень чисто. И то же самое произведение не мешает никак молиться, когда сопрано просто нежно и небесно поёт свою партию, не выставляя на показ свои вокальные способности.
То есть «молитвенность» – это субъективный, но никак не объективный фактор.
Дмитрий писал про некие правила. Думаю, эти правила скорее определяют «церковность» произведения, а не «молитвенность», т.е. что допустимо, а что не допустимо петь в храме. Вопрос очень непростой и дискуссионный. Его не буду затрагивать, ниже привожу ссылку, по которой можно почитать и на тему «церковности» произведений. Однако, молитвенность исполнения во многом может являться критерием церковности произведения.
Неужели мы с вами умнее святых отцов Церкви, которые ещё в ранние христианские времена (V-VIII вв.), когда церковь начала постепенно формироваться уже более открыто (прекратились гонения, строились здания храмов), и когда стали выделяться поющие группы к храме (клирос, пение перестало быть всенародным), начали заботиться об отделении церковного пения от светского? Отцы были озабочены тем, что церковное пение начинало носить мирской характер, звучать как светское пение. И именно это, кстати, в том числе стало причиной возникновения осмогласия, т.е. особых церковных мелодий. И эта проблема существует до сих пор, а началась уже тогда.
Неужели дураки и те, которые пытались в царское время в России отгородить Церковь от театральности в пении? Потому что был жуткий наплыв «итальянщины», внедрение западных традиций в русское церковное пение. Должны быть в любом случае в церковном пении свои рамки допустимого, а не абсолютная свобода творчества. Ведь прислушивался к этим рамкам и тот же Бортнянский и прочие композиторы, а если бы рамок не было, то так и писал бы дальше в западноевропейском стиле.
Это немного о церковности произведений. Мне кажется, не стоит путать церковность с молитвенностью, хотя понятия, возможно, немного пересекаются.
Молитвенность или не молитвенность зависит, в первую очередь, от нас с вами, дорогие певчие и регенты.
Я не являюсь авторитетом в глазах читателей, но всё, что здесь написала, – это в большей степени основано на высказываниях уважаемых людей.

Предлагаю почитать очень замечательное Обсуждение доклада о. Димитрия Арзуманова «Музыкальные стили и богослужебное пение», в котором участвовали Е. Кустовский, свящ. Д. Арзуманов, О. Мартынов и другие:
http://kliros.org/content/view/83/8/

Там на данную тему и не только много чего полезного сказано авторитетными людьми.

Montag, 10. Oktober 2016

Исповедь певчей

Исповедь певчей

Периодически меня начинает одолевать некий страх за недостойное служение Богу на клиросе. Начинаешь более глубоко понимать слова Христа: «кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк, 12: 48). Мне кажется, человеческий ум до конца даже не может вообразить, насколько это серьезно – принимать непосредственное участие в богослужении, поя слова молитв, слова, под которые совершаются таинства и самое Великое Таинство – Евхаристии. Страшно подумать, что вот так служишь Господу всю жизнь, настолько близко, настолько непосредственно, и вдруг с удивлением потом для себя самого услышишь немилостивый приговор и окажешься в аду наравне с теми, кто в земной жизни к церкви не имел никакого отношения. И будешь искренне удивляться, как в известной песне Светланы Копыловой «Писатель и вор», потому что своровала, удержала то важное, доверенное тебе Богом.
Такой страх (хотелось бы надеяться, что это страх Божий) вселяется в душу часто после прочтения подвигов какого-нибудь святого, особенно преподобного. Понимаешь, что и малой капли не имеешь такого страха пред Богом, когда находишься на клиросе, каким обладали они.
Представь себе хотя бы малую часть того, за что придётся держать там ответ лишь только по клиросной части:
1. Отвлекала коллегу по клиросу разговорами, ввела её в соблазн. Вспоминаю ситуацию: искушение что-то рассказать о прошедших мирских событиях, что-то спросить (враг рьяно шепчет). Но другой вдруг останавливает тебя – нет, ничего не говори, потом, потом после службы, слушай тексты. Иногда послушаешься голоса Ангела, но чаще почему-то поддаешься вражьей уловке.
2. Сама стояла во время шестопсалмия или канона и была мыслями где угодно, но только не в святых текстах службы. Смотришь с балкона почему-то на людей, а не на святые лики. Вот такая-то пошла на исповедь, а вот милые близняшки стоят, благоговейно крестятся, а там женщина свечи снимает. А текст псалмов идёт тем временем мимо сердца.
3. Поёшь ектению раз за разом и понимаешь, что просто произносишь текст, открываешь рот, но нет молитвы, нет прикосновения сердца к тексту.
4. Опять чтецы ошибку сделали, там ударение не так прочитали, тут припев к канону перепутали. А ты сама что ли все сегодня идеально спела?
5. Новенькая на клиросе еле-еле что-то пытается петь, никакой вокальной позиции, она явно очень боится, сип сплошной вместо звука, всю службу мешает на ухо. Подруга, себя вспомни года два назад, смирись и успокойся!
6. Спела новое произведение из серии «не очень простых» и всё уже нос пошёл поверху. Ах, как славно! Какие мы молодцы! Хвалите нас, хвалите. А ты уверена, что им там внизу при этом хорошо молилось?
7. Коллега ошибся при пении и думаю, что виноват его планшет, с которым он не расстаётся в перерывах между пением. И снова посмотри на себя, ты и без планшета ошибки допускаешь.
8. Знак бесконечности…
Бесконечности грехов, которые часто ты не замечаешь и не спешишь исповедовать. Их давно пора заламинировать, потому что настолько они часто повторяются. И это только, когда ты просто поёшь. А если взять и разобрать по полочкам регентские службы. Господи, страшно, как ответ держать буду?!
«Держи ум свой во аде» – говорят святые подвижники. И так говорил им Господь. Через них значит говорит тебе, поскольку ты настолько вся в грехах, что Он не может тебе лично явиться, как являлся им, ты просто не выдержишь Его чистоты, Его Божественного света. Может действительно так полезно думать и мне? Не стоит думать так, будто я на клиросе служу Богу и точно спасусь. За меня стоит уже там галочка, можно не беспокоиться. Еще как надо беспокоиться.
Но, не дай мне, Господи, при всём этом впасть в уныние и безнадёгу моей участи. Ты есть Любовь. Ты настолько милосерден, что и представить себе невозможно. Видишь, я же стараюсь, не вести себя так, я стараюсь слышать моего дорогого Ангела, только глуха, очень глуха часто бываю и опять делаю не то, что хочу, а чего совсем не хочу. Нет, Господи, не по моим заслугам на клиросе, коих нет совсем, а только по Твоей велицей милости дай мне надежду на спасение!  

Montag, 3. Oktober 2016

Записки начинающей регентши

Блок историй "Записки начинающей регентши" единой книгой в формате pdf.

СКАЧАТЬ



Как живем - так и поем

Как живём – так и поём


Каждые утро и вечер, в часы пик наблюдаешь картину, от которой всегда сжимается сердце. Подъезжает автобус или троллейбус, не суть важно, любой вид общественного транспорта, и люди толпой пытаются в него втиснуться (сейчас в Москве отменили все маршрутки, соответственно количество людей на остановках, желающих уехать сильно увеличилось, а транспорт чаще ходить не стал).
Ладно, наперегонки влезть в автобус – это ещё понятно. Но что же мешает тому, кто уже оказался внутри, подумать о тех, кто позади и пройти вперёд, ведь другие тоже хотят уехать. Водитель с трудом закрывает двери за еле втиснувшимся последним пассажиром, но не последним желающим уехать. Со стороны остановки прекрасно видно, что половина салона просто пуста. Эта половина могла бы быть наполнена пассажирами, оставшимися на остановке, но из-за того, что мы не проявляем любовь друг к другу, транспорт уезжает полу пустой. Водитель тоже не проявляет любви. Он мог бы, если бы захотел, попросить людей по громкой связи пройти в конец салона, но вместо этого со скорбью наблюдаешь ругань водителя с пассажирами. Пассажиры кричат: «откройте задние двери», потому что видят, что там ещё много места. Водитель кричит: «не могу, меня тогда уволят». В ответ слышим возмущения: «что же так редко ходите, полчаса ждать вас!», «маршрутки отменили, с ума сошли!», «уехать невозможно». Поэтому каждый раз при подъезде транспорта на остановку начинается его реальный захват по принципу «кто первый встал, того и тапочки». Кстати, встречаются водители, которые всё же открывают задние двери. Получается, что либо всё-таки не уволят, либо этот человек рискует своей работой, потому что имеет любовь, ну или хотя просто понимание.
Большинство же из нас закрывает на подобные картины глаза, и мирок его в общественном месте ограничивается экраном его мобильного телефона, планшета. Живём по принципу: «мне хорошо и ладно». Надо везде быть первым: первым войти, первым сесть, всё, я это сделал, как хорошо, а они пускай там мучаются сами, как хотят, мне то что до них.
Хорошо. Допустим, в этой неопределённой толпе не все слышали слова Христа, призывающего быть последним, если хочешь быть первым[1], призывающего к любви, к жертвенности, которые показал собственным примером. Допустим, там всего единицы православных. Но что печально, так это то, что и среди православных или тех, кто таковыми себя считает, мы наблюдаем подобные картины. Именно на сайтах, в группах социальных сетей, где казалось бы должны преобладать православные, сердце также сжимается от того, что каждое слово, кем либо написанное в первую очередь встречается максимальной критикой. Такое ощущение, что люди сидят и только ждут, или даже придумывают, какой бы такой гадости написать. Где же любовь? Опять её нет.
Приходим в храм, там тоже должны быть православные, но и там любви не находим. Клирос – и там тоже часто нет любви. Регент ведёт себя как последний тиран, певчие могут уходить со служб со слезами. Вот, хорошо помолились. Певчие набрасываются как волки на ягнёнка на новичка на клиросе, забывая, что сами когда-то были таким ягнятами и т.п. И лишь Христос берёт каждого такого ягнёнка на плечи и несёт[2], Христос хочет пропустить людей в автобусе, но Ему не дают туда даже войти, Он хочет и в храме быть, но Его и туда часто не пускают.
Конечно, само православие тут никак не виновато (повторю мысль недавней статьи Дмитрия Сиверса). Мы – виноваты. Лично каждый из нас, что поддаёмся врагу рода человеческого – дьаволу, а не следуем заповедям Христа и не пытаемся бороться. Сейчас кто-то подумает, ну вот опять сказки про бесов. И так могут подумать очень многие из тех, кто поёт в православных храмах. Родные мои, если бы это были сказки, и дьявола, как вы полагаете, не существует, то значит и вас не существует на вашем клиросном месте. Это тоже сказка. Ну а как иначе? Если бы не было дьявола, не было бы необходимости Христу приходить на землю и распинаться за нас, не было бы необходимости в храмах, в богослужении, соответственно вашем пении там, и работали вы бы в каком-то ином месте. Вспоминаются сразу слова Воланда из романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: «он едва самого меня не свёл с ума, доказывая мне, что меня  нету!». В действительно, с ума он не сходит, а грязно насмехается и радуется подобным вещам: «ха-ха, пусть дальше думают, что меня нет, до встречи в аду, там и познакомимся».
Нас раздражает молитвенность, если кто-то молится на клиросе или даже просто крестится, нас раздражает чужая праведность ну или хотя бы попытки быть таковыми? Нас, поющих Богу в храмах? Дорогие, так может и не Богу мы в таком случае поём. Может себе любимым, или ему, рогатому, которого как мы полагаем, нет. И опять сжимается сердце за таких людей, которые думают, что они сами всё делают, что они такие «крутые» регенты, певчие, и всё прекрасно получается благодаря собственным заслугам. Вспоминается известная притча о художнике, который утверждал: «творец – это я!». Ему Господь потом показал, какой он творец. И если будем пребывать в таком ослеплении, и нам обязательно рано или поздно покажет.
И вот стоит такой регент-творец на клиросе, мучает певчих, думая, что преследуя благую цель – прекрасно спеть службу, служит Богу. А на самом деле, если цели основаны на самолюбии, не нужна Богу такая служба. Будут звучать идеально стройные аккорды из уст замученных певчих, но будут они сухими и это будет ощущаться молящимися в храме.
В общем как живём, так и поём.


О любви

Как быть так может, мне скажи,
Что гордо так о чувствах рассуждая,
Твердим друг другу мы постоянно о любви,
В то время как Любовь давно распяли.

Но суть Он нашу еще тогда определил,
Сказав, что будучи мы злы
Деяния благие все ж творить умеем,
Хотя любви в себе и не имеем.

Ах, бедный мир, весь тонущий во лжи.
Уловки князя тьмы легко так принимает.
Он полагает, что живет в любви
В то время как в грехе весь погибает.

И только силою самой Любви
Дела благие иногда творить умеем.
Проснись, открой глаза, пойми,
Что только Бог один Любовь Всесовершенная
Любовью всех согреет.




[1] Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою (Ев. от Марка, 9: 35).
[2] «…и заблуждшее горохищное обрет овча, на рамо восприим, к Отцу принесет…» (воскресный догматик, глас 4).

Mittwoch, 21. September 2016

Поездка на Валаам


«О, дивный остров Валаам, рука божественной судьбы воздвигла здесь обитель рая, обитель чистой высоты» – таковы строки песни-гимна Валааму и действительно с этим не поспоришь. Любой, оказавшийся на этом острове, захочет воспевать его тем самым славословить Господа подобными словами!
Моё пребывание на Валааме я считаю чудом.
Я давно мечтала побывать на этом дивном острове, но почему-то всегда казалось, что со мной этого не произойдёт. Можно сказать, я просто так ответила «Поехали!» на восторженную фразу подруг «а поехали на Валаам!». В реализацию как-то не верилось, ведь мы уже однажды собирались в Питер, к святым местам, и даже туда не доехали, а тут Валаам... К тому же лето подходило к концу, наступали холода. Но удивительным образом в середине сентября эта поездка всё-таки осуществилась.
Преподобные Сергий и Герман Валаамские пригласили нас посетить их чудную обитель. Это была двухдневная паломническая поездка. Милостью Божией не было никаких препятствий в пути и во время пребывания: стояла прекрасная сухая солнечная погода, Ладожское озеро было достаточно спокойным для продвижения по нему.

Добирались мы из Москвы поездом до Санкт-Петербурга, затем уже вместе с группой на автобусе до Приозёрска и далее по водам Ладожского озера до Валаама.
Мне было очень приятно хотя бы проездом побывать в Питере. Последний раз бродила я по этому чудному городу лет десять назад. Казалось, это было очень давно, ведь я тогда ещё не была воцерковлена, поэтому меня не интересовали какие-либо святыни, тогда были иные цели.
Поездка на судне казалась долгой. Но это было удивительно! Ранее мне не приходилось так длительно (часа три) путешествовать по воде. А как прекрасно Ладожское озеро! Оно то спокойно, то вдруг откуда ни возьмись подует ветер, и волны начинают сильно раскачивать судно. На таком ветру мы стояли на палубе и пели тропари, которые были напечатаны на брошюрках паломнической службы: преподобному Сергию и Герману Валаамским, Богородице Валаамской, Александру Свирскому и, конечно же, святителю Николаю – первому помощнику путешествующих, и особенно по воде.

Когда на горизонте показался остров с его скитами, невозможно было находится внутри судна, многие вышли на палубу, наблюдали и фотографировали необычайную крастоту природы: яркие краски осени с зелено-оранжево-красной листвой деревьев, прозрачная необычайного цвета вода, бьющаяся по берегам о грозные тёмные скалы. Среди всей этой красоты сияли на солнце кресты церквей скитов и, конечно же, красавца Спасо-Преображенского собора – главного храма острова.

Только мы вступили на Валаамскую землю, мы сразу ощутили будто находимся в ином мире, словно не на этой земле, и не в России. Ожидая пока мы сможем двинуться с нашей группой в сторону гостиницы «Игуменская», где мы размещались, мы зашли в часовенку на берегу и спели там «Взбранной Воеводе» в благодарность Богородице, ведь Она безусловно тоже помогала. Ах, какая же там акустика! Казалось, звук идёт на весь Валаам.  

Каждый приезжает в такие места для своих целей, общая у всех безусловно –  получить благодать. Мне же хотелось тишины и покоя, отдохнуть от городской суеты, огрмного количества людей, ощутить незримое прикосновение и величие Творца через каждую сотворённую Им тварь, даже самую малую травинку, цветочек, листочек. Поэтому у нас не было желания ходить вместе с группой на экскурсии, и первый день мы провели самостоятельно.

Отобедав в монастырской трапезной, мы направились на прогулку по территории и забрели в один из садов. Это просто какой-то отблеск рая, так всё идеально сделано руками монахов и труждающихся на острове: листочек к листочку, травинка к травинке. Мы стояли в глубине сада среди яблонь и пели 103 псалом «Благослови душе моя Господа». А какие вкусные яблоки! Я вообще не люблю яблоки, но попробовав их там, я поняла, что просто никогда не ела настоящих яблок.

Немного перекусив в кафе сада, мы узнали дорогу у постояльцев и направились в Никольский скит. Дух захватывает от природной красоты, когда идёшь по дороге к скиту. Сначала всё обычно, но вот поворот, ещё поворот и открываются дивные виды: по краям лес, величавые сосны, бесконечно много воды. Теперь мы находимся там, куда смотрели с корабля, мостики, мостики и вот уже виднеется скит. В храме скита нам не удалось побыть в одиночестве, там мы застали нашу группу.

Главные насельники острова из животных – это многочисленные кошки и коты, разных мастей, но все необыкновенно ласковые и ручные. Вот некоторые из них приютились и в Никольском скиту.

Возвращаясь назад, можно значительно сократить путь и не идти по большой дороге, а нырнуть по деревянной лестнице в глубину леса, и вот ты уже на основной территории.
Наша группа собиралась на игуменское кладбище, но мы, поужинав, пошли на воскресное всенощное бдение, которое начиналось в 19.00.
Что можно сказать про службу? Это иной мир, стоя в храме, не понимаешь, на земле ты сейчас или вознесён уже на небо, где совершается удивительная божественная служба, сопровождаемая воистину ангельским пением хора братии. Там невозможно не молиться. Душа сама общается с Богом. Понимаешь, как же обременяет её, бедную душу тело. Но пока не время, пока надо ещё поработать на этой земле, чтобы получить возможность вечно наслаждаться подобным общением с Творцом. Немощные и непривычные к большим службам, мы устаём, ноги болят и под конец службы даже подшатываются, поясница ломит, но душа живёт, ей сейчас хорошо, она дома. Ради неё родимой всё потерпишь.
Господь в таком месте словно открывает самую малость того, что ждёт душу в раю, чтобы это стало стимулом, толчком к деланию в этой жизни, к терпению, смирению, покаянию, чтобы Господь принял душу в Царствие Небесное. И там действительно меняешься, начинаешь больше смиряться, меньше думать только о себе. Ах, как хотелось бы сохранить это состояние как можно дольше и по возвращении в город.
Утром в 9.00 Божественная литургия. В воскресные дни полунощницы не бывает. Но, кто приедет в иные дни, может сходить на эту чисто монастырскую службу.
После службы завтракать мы пошли в наш любимый сад. 

Сегодня там правда более многолюдно. Система меню практически «всё по одной цене»: 100 рублей, будь то 100 грамм местной копчёной форели или пирожёк с ней же, или кофе из турки.
Далее нам пришлось присоединиться к нашей группе, поскольку по плану была поездка по нескольким скитам за короткое время, одни бы скорее не добрались. Автобус отвёз нас до определённой точки, и далее мы шли по скитам три километра красивейшими извилистыми лесными дорогами.
Первый на пути – Воскресенский скит. 

В нём обустроено подобие Гроба Господня. Под пение «Христос воскресе» и «Воскресение Христово видевше» мы поклоняемся Гробу Господа, заходим в самую глубь, так называемый притвор Ангела. Низкий и узкий проём соединяет его с пещерой св. Гроба, где пребывало мраморное подобие Гроба Господня с подлинной частицей камня из Иерусалима. Было подлинное ощущение Пасхи, словно время вернулось назад и мы находились на Светлой седмице. Далее – Гефсиманский скит – резной деревянный храм с красивыми голубыми крышами, но внутрь храма входить не разрешается.

Эти места называются Новый Иерусалим. Есть там и гора Елеон, и Гефсиманский сад с необычайно зелёной травой и прекрасными яблонями. Завершаем пешию прогулку через лес вдоль озёр и приходим к Коневскому скиту (в честь Коневской иконы Божией Матери). По дороге изредка поём, но идти и петь тяжеловато.

Возвращаемся снова на основную территорию, небольшой перекус в нашем любимом кафе в саду, и нам пора назад. Мы снова заходим в часовню и поём «Взбранной Воеводе» и тропарь святителю Николаю, прося помощи в дороге. Последний взгляд на остров перед захождением на судно. Как же не хочется тебя покидать, дивный Валаам! Мы посетили ещё не все твои места, не все скиты, не все сады, поэтому у нас есть повод приехать ещё раз, если Бог благословит.
Дорога назад была весёлая и музыкальная. Большую часть времени просидели в буфете судна и успели прославится в нашей группе, поя церковные песнопения и известные песни. Вообще группа у нас выдалась достаточно музыкальная: в Воскресенском скиту замечательно подпевали несколько басов. С одним из них из города Братска у нас завязалось приятное знакомство. Он пел когда-то на клиросе и даже учился на регента, но потом как-то не сложилось, а память всё сохранила.
Хитом стала песня про коня. К нам присоединилась экскурсовод другой группы Ксения – певчая одного из храмов то ли в Питере, то ли в области.
«Что же вы раньше не пели? – спрашивала нас наша экскурсовод?». Да мы что, мы же скромные.

И вот мы уже в Приозёрске, по неосвещённой дороге идём к автобусу. Через несколько часов в Питере, из окон автобуса удалось полюбоваться красотами ночного города. Небольшой перекус и ту-ту домой, в Москву. И всё, снова обыденная жизнь. А Валаам? Был ли ты? Или ты мне приснился? Был, знаю точно, был и остался навсегда в моём сердце.