Записки начинающей регентши - Литургия

Литургия

Я была очень удивлена, когда преподаватель вдруг спросила меня: «Ирочка, а когда ты смогла бы провести литургию?» Но я не стала показывать своё удивление и говорить, что я не достойна, что не справлюсь, что мне рано. Раз предлагают, надо брать. Не достойна? Конечно, это и так понятно. Не справлюсь? Сама нет, но с Божией помощью вполне.

На носу были январские праздники, и я предложила один из четвергов в этот период, когда не нужно будет отпрашиваться с работы. Позже, посмотрев дома календарь, стало ясно, что не получится, потому что как раз на четверг выпадало Рождество Христово. Оставалось как вариант только 31 декабря. Официально день был рабочий, но все два года, что я работаю в нашей фирме, нам в этот день давали выходной. Шанс велик, что на этот год будет так же. И я остановилась на этой дате. Преподаватель согласилась.

Начались дни, точнее недели, моей подготовки: подбор распевов, нот, тропарей и кондаков. Всё же это достаточно волнительно, настолько заранее знать про службу. Нервов не хватает! Я знала, что будет служить отец А. – «быстрый» батюшка во всех смыслах, с которым мне уже довелось проводить вечерню и утреню. И как-то само собой стало ясно, что под него хочется взять сплошной мажор и никаких длительно-растянутых мелодий. Выбор песнопений у меня, как у начинающего регента, был очень не велик. К примеру, одна из моих любимых простых Херувимских Ниловой пустыни в обработке С. Зайцева под отца А. никак, на мой взгляд, не подходила. Остановилась я на греческой Херувимской и естественно Афонской Милости мира. Певчий их точно любой споёт, и промахать не сложно. «Трисвятое» я решила взять то, которое уже показывала на занятиях по хору – Троице-Сергиевой Лавры. Антифоны? Моя мечта – спеть их на Киево-Печерский 8 глас, что не особо распространено в храмах. Преподаватель дала добро. Но я лично переживала, что вдруг не получится, ведь я совсем не знаю певчих, которые будут петь на литургии, кроме самой преподавательницы и Л. из нашей группы, которая собиралась прийти на эту службу. Сам распев немного коварен тем, что спеть его можно по-разному, и тут очень важна рука регента и внимание певчих. «Ладно, перед самой службой, непосредственно в храме напою и поясню коварные места, – рассуждала я».

«Во Царствии» было выбрано самое простое, Московского (или по-другому Лаврского напева); «Достойно есть» – на подобен «Егда от древа». Для разнообразия решила запланировать сугубую ектению не обычную, а Московскую.

Тональный план тропарно-кондакарного блока на входе был несложный, если не считать тропаря вмц. Варваре (храмовой святой), который я тоже запланировала на глас 8 Киево-печерский. Как-то я не очень «дружила» с обычным 8-м тропарным гласом, и именно тропарь вмц. Варваре является самым сложным для распева на этот глас.

Преподаватель не рекомендовала нам пока пользоваться камертоном, но на литургию я решила его с собой прихватить (мой родненький с нотой «до», а не с «ля» как у всех нормальных людей). Такой камертон оказался в моём владении, можно сказать, случайно, но после я поняла, что, видимо, это было промыслительно.

Обзавестись личным регентским инструментом я решила сразу после поступления на курсы, что нам советовали сделать преподаватели. Оказавшись в музыкальном магазине, я выбрала симпатичный немецкий камертон, к которому ещё прилагался и чехол, что мне очень понравилось, потому что удобно такой с собой носить. Продавцам объяснила, что мне нужен камертон с нотой «ля» и купила тот, что мне предложили. Я, конечно, в магазине проверила его звучание, но, не обладая абсолютным слухом, сразу я не поняла, что камертон дает ноту «до», и это стало ясно только дома, когда я, слушая звук несколько раз, пришла к выводу, что для ноты «ля» высоковато. Вот так у меня и появился этот друг регента.

Использовать камертон на предстоящей литургии я собиралась только для неизменяемых песнопений, чтобы «не вылететь» из тональности, а то меня бывает заносит. Унесёт в какую-нибудь соль-мажор на плач сопрано.

Настало утро 31 декабря, последний день уходящего года. На работе нам дали выходной день. Оно, кстати, могло бы и не настать, не само утро, конечно, а литургия, точнее моё на ней присутствие. За неделю до службы заболела наша преподаватель и ко дню службы ещё не была до конца здорова. Она очень не хотела срывать все планы, но врач ей рекомендовала пока никуда не выходить. Я уже думала, что литургия под моим управлением не состоится. Но Н.С. предложила всё же провести службу и в её отсутствие, а для поддержки попросила другую преподавательницу М.Ю. присутствовать на службе. 

Утром я пришла пораньше в надежде настроить девочек на киево-печерские антифоны и в целом показать план службы. Но на клиросе была пока только знакомая мне выпускница курсов, регент Н., вызванная для поддержки и проведения молебна и панихиды. Позже подошли сокурсница Л., которая пела первым голосом, и преподаватель М.Ю., смиренно ответившая на мой вопрос о том, каким голосом она будет петь, «каким скажите». Я решила, что мы начнем пока на два голоса, а если всё хорошо будет звучать, то пусть М.Ю. переходит на тенор, что она сделала уже на втором «Господи, помилуй». Незнакомых мне певчих не было, киево-печерские антифоны знали все, и нам удалось их прилично спеть. Даже кто-то из алтарников или дьякон подпевали басом. Тропарный блок на входе был сильно сокращён, до тропаря и кондака празднуемым святым. В этот раз служили мученику Севастиану и многим другим с ним пострадавшим. Перед службой нас попросили всё петь в темпе, особо не затягивая, впрочем, этого я ожидала.

Литургия – это очень волнительно. Некоторые говорят, ну что там литургия, подумаешь, всё просто. Вроде как, раз гласов почти нет, значит несложно. Но дело совсем в другом. В музыкальном плане, может, литургия и проще, но в плане богослужебном литургия – это самая главная служба, на ней происходит великое Таинство, Христос снова и снова приносит Себя в жертву ради нас грешных, чтобы мы получили возможность вечной жизни, происходит великое чудо, невообразимое никаким человеческим умом, – хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христа. Это естественно не может не откладывать отпечаток на отношении регента к службе, на подготовке к ней. Это служба служб! И хочется приложить максимум усилий, чтобы она была совершена и спета как следует. Литургия проходит на одном дыхании, как единая песнь Богу, у регента нет ни секунды на отдых, нет перерывов, когда чтец читает, всё должно быть быстро и складно, без долгих пауз. Но самое сложное – это темп службы, особенно во время пения «Херувимской» и Евхаристического канона. Нужно спеть «Милость мира» так, чтобы не быть помехой для главной молитвы священника в алтаре, а способствовать ей, слиться воедино. В этом смысле священники очень любят именно Афонскую «Милость мира». Она эту роль хорошо выполняет, в ней нет разных «истерик» и выкриков солистов или мудрёных аккордов.

У меня всё шло не плохо. Первый раз заклинило на малой ектении после «Единородный Сыне», когда я с уверенностью дала мажорный тон (притом, что я даже в последовании службы для себя на случай клина написала «минор», – не помогло). С Херувимской по темпу попали отлично, даже повторять не пришлось. «Милость мира» я сначала немного заторопила, боясь, что будет медленно, но более опытная Н. мне хорошо помогла, показав, что надо бы помедленнее.

Удалась и Московская ектения. Ошибка моя была лишь в том, что я не повторила певчим лишний раз, какую её часть следует петь после долгой паузы, когда священник читал имена. Клиросные птички, они такие, уже мыслями улетели куда-то со службы и подзабыли. 

Небольшой стресс начался перед причастием. В храме было принято на молебне петь много тропарей, поэтому чтобы сократить их пение на молебне, они поются в промежутке перед причастием. Тропари заранее приготовлены на отдельных заламинированных картонках и размечены, и регенту остаётся только лишь по этим разметкам показать, быстро соображая, какой сейчас глас и какой тон надо дать. Я с этим неплохо справилась, что вызвало большой восторг сокурсницы. Был в этом блоке и любимый тропарь на глас 8 вмц. Варваре, который опустили на литургии. В этой тропарной гонке я ещё успела предложить спеть его киево-печерским распевом, но М.Ю. не одобрила, сказав, что он короткий. Мы спели обычным напевом.

Началось причастие, которое длилось ровно столько, чтобы всего один раз медленно спеть «Тело Христово». Далее нужно было петь «Аллилуия», а я ничего не делаю и понимаю, что напев из моей головы напрочь вылетел. На меня вопросительно смотрят певчие, а я жду трёхкратного возгласа священника «Аллилуия», как это обычно делает батюшка в нашем храме. Уже смотрят и служители. Тут, видимо, так не принято, понимаю я, даю тон, но напев-то всё равно не могу вспомнить. В итоге эту «Аллилуия» спела практически М.Ю. одна. 

Спели «Великаго Господина», всё, слагаю полномочия, молебен и панихиду проводит Н.

После службы отец А. подошёл и сказал, что хорошо провели литургию. Конечно, спросил на счёт того, что это мы в мажоре спели малую ектению после «Единородный Сыне». Ну, заклинило, батюшка, бывает, первый раз, простите. Сокурсница назвала меня «крутой» и долго ещё делилась на эту тему с отсутствующей преподавательницей по телефону. А я что, я ничего. Слава Господу! 

Читать далее:
Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе